Баку. 22 июня. REPORT.AZ/ Интервью информационного агентства Report с молодым режиссером и сценаристом Анаром Азимовым:
- Что Вы можете сказать о том, что Ваш фильм был отобран на внеконкурсный показ короткометражных фильмов Каннского кинофестиваля?
- На Каннском кинофестивале, если не ошибаюсь, с 2011 года проводится Short Film Corner - это программа внеконкурсного показа короткометражных фильмов. С каждым годом количество желающих увеличивается, и соответственно усложняется конкурс. В этом году были поданы 4,5 тыс. короткометражек, из них приняли одну тысячу девятьсот десять, в том числе и мой фильм. Поехал на фестиваль, показал фильм.
- Насколько фильм понравился зрителям? Какого мнения о нем придерживаются кинокритики?
- Мнения смешанные, потому что фильм экспериментальный. Во-первых, фильм был снят на iPhone. Мне ничто не мешало найти профессионального оператора и арендовать профессиональную камеру, но выбор мною iPhone сформировал стилистику, которую диктует сама концепция фильма. Сейчас в мире многие снимают на смартфоны. Правда, при этом еще используют кучу профессиональных примочек, без которых я обошелся. Французы любят эксперименты. Скажем так, эта экспериментальность пришлась там ко двору. Профессионалам понравилось: там были дистрибьюторы, байеры, то есть были те, кто ищет новые фильмы, чтобы заключить контракты на распространение или купить фильм, права на него. Но были и такие зрители, которым приходилось объяснять сюжет. Наверное, потому, что - и это во-вторых - мой фильм без слов, и его следует понимать скорее ассоциативно, потому что сюжет как бы спрятан внутри видеоряда.
- Как Вы думаете, попадание Вашего фильма в программу внеконкурсного показа является ли шагом вперед, следующей ступенью в этом направлении? Намерены ли Вы и в дальнейшем снимать короткометражки?
- Я думаю, что да - это следующая ступень. Нечто вроде квалификационного экзамена. Учитывая, что я делал все сам: снимал, монтировал. Относительно съемок новых короткометражек в дальнейшем: есть идеи, сценарии короткометражных фильмов, которые - на данный момент - хотел бы реализовать как режиссер. Но как и что дальше будет, пока не знаю. Пока речь идет, скажем так, о раскрутке этого фильма, и я жду определенных хороших новостей - не хочу говорить заранее.
- Как и когда Вам пришла мысль снять фильм по такому сценарию?
- Все началось с конкурса министерства налогов на лучший короткометражный синопсис. Естественно, там должна была быть затронута тема налогов - моя история о портном, который шьет форму для офицеров налоговой службы. Идея родилась спонтанно. От момента ее появления до момента перенесения на бумагу, точнее на экран iPad, прошло где-то 40 минут. Мне посчастливилось выиграть конкурс. Предполагалось, что победитель напишет сценарий, по которому снимут фильм. Однако желающих браться за эту работу не нашлось. Я подумал: "Ок, нет так нет, попробую снять сам". Так что я этим "нежелающим" благодарен за возможность творческого эксперимента. Пришлось, конечно, набраться смелости - или наглости, не знаю. Вдохновлялся словами Квентина Тарантино. Когда его спросили, ходил ли он в киношколу, режиссер ответил: "Я ходил в кино".
- Тяжело было писать сценарий?
- Я вообще-то пишу долгие годы - малую прозу, стихи. Делаю сборники. Иногда публикую себя сам, иногда публикуют меня. Серьезно "раскрутиться" с такой литературой на современном книжном рынке пока что маловероятно, но излагать мысли на бумаге без "воды" я научился. Мне вообще часто говорят, что мои тексты кинематографичны, их легко представить как кино. Поэтому определенные предпосылки у проекта были - еще на стадии синопсиса. Но теперь надо было расписать так называемый режиссерский сценарий, сделать раскадровку. Словом, кино на бумаге. Пришлось освежить в памяти кое-какую специальную литературу. Написал сначала один вариант сценария, потом другой... Первый более или мере следовал синопсису, второй оставил от него лишь узловые моменты, атмосферу, эмоциональный фон.
- Вы с самого начала написали профессионально, либо написали, а потом переделали благодаря советам знающих людей?
- Я писал сценарии и раньше. Учился на курсах, организованных British Council для театральных драматургов. Это были всего лишь двухнедельные курсы - в Тбилиси в марте 1999 года. Но там было немало талантливых молодых сценаристов из разных стран, думаю, общение с ними дало мне определенный толчок.
- Вам что интереснее: писать сценарий или снимать кино?
- На самом деле, когда ты пишешь сценарий, тебе это интересно, ты живешь этим в данный момент. Но пока пишешь, ты как бы снимаешь фильм в воображении. И желание реализовать этот воображаемый фильм, мне кажется, неизбежно. Тогда уже режиссура становится приоритетом.
- То есть, когда у Вас возникло желание снять фильм самому, это было намерение доказать себе или другим, на что Вы способны, или это было намерение художественной визуализации того, что пришло к Вам в голову?
- Думаю, 50 на 50. Но вообще-то должен сказать, "Портной" стал не первой попыткой режиссуры. В конце девяностых - начале нулевых снял несколько экспериментальных работ на видеокамеру - в основном в одиночку, кое-что с друзьями. Сорокаминутная компиляция была принята на проведенный, если не ошибаюсь, в 1998 году бакинский фестиваль видеоарта. Но это стало скорее моей удачей, чем объективным результатом.
Итак, чье-то нежелание взяться за съемки сыграло роль внешнего фактора, но в целом фильм уже созрел в голове - и в итоге вылился в формат, довольно-таки отличный от первоначального, чисто виртуального. Но я должен сказать пару слов о самой истории. Живет в одном городе портной, страдающий от лишнего веса и от одиночества. Шьет форму для офицеров - но об этом я уже говорил. Слушает одну и ту же кассету - запись радиопередачи с поп-хитами 70-х. Смотрит телевизор. Итак, это одинокий человек, живущий в мире своих иллюзий. Весь внешний мир существует для него на экране телевизора. А еще у него есть фотография девушки. Бывшая любовь? Воображаемая любовь? Я не знаю. А потом ему начинает казаться: надень он такую же красивую форму - и в личной жизни все у него наладится. В реальности все происходит не так. Он шьет себе один комплект, но девушки смеются над ним. Потом он решает сбросить вес, чтобы форма сидела на нем лучше. Ему это удается, наконец-то форма сидит на нем хорошо - но решает ли это личную проблему? Думаю, что нет. Мне кажется, мой фильм - о недостижимости счастья по готовым рецептам, если ты хочешь быть не самим собой, а кем-то другим. Но я всё же сделал финал открытым. Может, мой герой остается наедине со своей фантазией. Может, ему вовсе и не нужна правда о самом себе. Так чаще бывает в жизни, мне кажется. А может, он все понял. Не знаю.
- Использовали ли Вы при создании своего фильма приемы, стилистику или идеи, как надо снимать, из других фильмов?
- Конечно, другие фильмы повлияли. Не может быть, чтобы не повлияли, но я просто не знаю, какие конкретно фильмы. Я пытался экспериментировать с длиной кадра, менять темп, пытался передать настроение через смену цвета и через характер монтажных склеек. Должен еще вот что сказать. Я сначала искал актера, думал, это будет фильм с более или менее классическими мизансценами. Но мне не удалось никого найти, несмотря на определенные контакты в этой среде. В результате - я сыграл портного сам. По второму варианту сценария некий наблюдатель - то есть автор - идет по улице и видит вывеску на двери портняжной мастерской и начинает представлять себе кто там. Иначе говоря, почти весь фильм - это фантазия наблюдателя. Такая концепция сняла проблему несоответствия фактуры. Весь фильм в кадре - только руки, ноги, торс, предметы близким планом. Герой существует в мире без горизонта. Лица его мы не видим. Лицо - выражение личности, а о какой личности можно говорить, если герой живет чисто поверхностными ценностями? Короче, наверное, по этим особенностям фильма можно найти, какие режиссеры на меня повлияли. Если вдруг найдете, дайте мне знать, самому интересно.
- Какой Ваш любимый фильм?
- Одного не бывает, но первое что приходит в голову - это "Бешеные псы" Квентина Тарантино. Если подумать о ярких впечатлениях последних лет, то я могу назвать, скажем, "Великий Гэтсби" Лурманна и великолепнейший "Отель "Гранд Будапешт" Уэса Андерсона. Но они другого плана совершенно. Там эстетика такая, которая требует совершенно других финансовых вложений.
А вот "Бешеные псы" - это низкобюджетный фильм, где очень многое достигается за счет камерных мизансцен, без спецэффектов.
- Сами Вы довольны ли своей работой?
- Всегда можно сделать лучше, особенно учитывая мой маленький опыт. Но я понимаю, что сделал свой максимум на тот момент. Лучше сделать бы не смог, положа руку на сердце.
- Вы готовы к написанию сценария и созданию полнометражного фильма?
- Никогда не говори "никогда". Но на данный момент у меня нет идей для полнометражного кино.
Опять таки, хотелось бы вначале набить руку на создании короткометражных фильмов, потому что это опыт. Ты снимаешься - и ты учишься. Это путь, пройденный очень многими режиссерами полнометражных фильмов. И потом, полнометражный фильм - не самоцель. Если у тебя есть идея, которая органична для полного метра, надо писать сценарий и искать деньги на фильм. Но что бы я ни делал, все получается очень компактным: пишу ли я, снимаю ли кино. Зачем думать и ставить себе цель: а давай-ка я сниму полнометражный фильм... И получится просто полнометражный фильм, в котором нет тебя. Зачем?
- Какую роль, по Вашему мнению, выполняет короткометражка в мире современного киноискусства?
- Короткометражка, как мне кажется, выполняет двоякую роль. Это лаборатория кинонаходок, лаборатория, в которой пробуются и находятся определенные моменты киноязыка, которые можно воплотить на более масштабном уровне. И с другой стороны, как мне кажется - это вполне самостоятельный жанр.
А ведь кино слишком много, к сожалению, зависит от бизнеса. Это прокат, это желание провести досуг, ты приходишь в кинозал, покупаешь билеты, сидишь там полтора, два, два с половиной часа. Ты не пойдешь и не купишь билеты на короткометражный фильм.
Нет - или почти нет - культуры приходить в кинотеатр и смотреть короткометражные фильмы. Но, скажем, в литературе есть тенденция сокращения объемов - хотя это очень медленный процесс. Если мы возьмем "Илиаду" или "Одиссею", "Махабхарату", там огромные тома, потом мы приходим в XIX век, где романы, скажем, на 200-300 страниц.
В целом более или менее волнообразно, с затуханием идет процесс сокращения объемов. Вполне может быть, что такой процесс может пойти в киноискусстве. Жизнь столь интенсивна, что чеховская формула "краткость - сестра таланта" становится все актуальней. Романы все еще гораздо популярней рассказов, но ситуация медленно будет меняться.
Однако сокращение объема - это одна сторона медали. Другая - окончательный отказ от прямолинейных объяснений, от примитивной сюжетности.
Слова в литературе и кино - это способ, на мой взгляд, передачи образов и настроений, а не сухой информации о сюжете. Последнее типично, скорее, для мыльных опер, где герои чуть ли не рассказывают зрителю содержание предыдущих серий.
Я стараюсь спрятать сюжет в образах - так чтобы читатель сам догадался о происходящем. Двадцать с лишним лет назад я был, что называется, начинающим многообещающим писателем вполне традиционных рассказов и очень гордился тем, что в "Литературный Азербайджан" - наш главный русскоязычный журнал - меня порекомендовал Анар. А когда ныне покойный Вагиф Ибрагимоглу захотел поставить мою - опять-таки традиционно сюжетную - пьесу в своем театре "Йуг", мое тщеславие получило новую порцию "сладких печенек". Министерство культуры купило пьесу, подписали контракт - а затем дело застопорилось. Сначала по финансовым причинам, потом по творческим. А потом - я потерял интерес как к собственной пьесе, так и к перспективе её постановки. Потому что начал писать иначе - и отказался от всего, что написал раньше. И даже обрадовался, что так получилось с пьесой. Думаю, что "печеньки" от выдающихся писателя и режиссера были своего рода авансом, поощрением на будущее, которое могло, как я теперь понимаю, законсервировать меня в узких творческих и профессиональных рамках.
Но многие зрители, читатели предпочитают скользить по поверхности - к сожалению. Вы бы согласились положить в рот пищу, разжеванную кем-то другим? Тогда зачем вам нужны объяснения? Кино, вообще искусство - прежде всего система образов, которые каждый может интерпретировать по-своему. Чем больше слов, тем меньше стоит каждое из них. К чему инфляция слов?
Я за то, чтобы не есть пищу вперемешку с чужими слюнями. За то, чтобы зритель выстраивал свое понимание фильма, становясь таким образом соавтором режиссера. То же самое применимо к читателю и писателю.
Знаете, чем хороши диалоги в фильмах Тарантино? Они как бы ни о чём. Они не объясняют нам напрямую происходящее на экране, а являются естественной частью событий. А мой фильм - практически без слов, если не считать одной фразы радиоведущей музыкальной программы (отдельное спасибо Илахе Шихлинской, она исключительно добросовестно подошла к этой задаче и записала для меня несколько десятков вариантов), которую слушает главный герой. С кем будет говорить мой герой, если он совершенно одинок? Он только бормочет слова любимых песен во время работы.
- У Вас есть идея для создания следующего короткометражного фильма? Как Вы вообще готовы к производству следующего фильма?
- Я уже говорил, сценариев немало. И да, я знаю, какой из них хотел бы реализовать в первую очередь. Но пока рано об этом говорить.
- Насколько мир сегодня знает об азербайджанском киноискусстве?
- Периодически наши фильмы получают те или иные фестивальные награды. "Али и Нино" - международный проект с участием Азербайджана, он должен выстрелить.
На прошедшем Каннском кинофестивале наша делегация - от министерства культуры и туризма, профессиональные кинематографисты - представили диск с трейлерами как готовых фильмов, так и находящихся на стадии постпродакшн.
Кино - это серьезный бизнес. Независимый Азербайджан - молодая страна. Совершенно естественно можно ожидать, что кинобизнес в республике только делает первые шаги. С другой стороны, у нас все активнее снимают фильмы. Это самое главное: если начали снимать фильмы, то постепенно придет признание.
- Когда Вы смотрите фильмы, как часто у Вас возникает желание поменять что-то в фильме - фразу, жест, действие в целом?
- Бывает. И мне кажется, что такое должно быть у любого зрителя. Я за активного зрителя. Считаю, что искусство должно бросать человеку какие-то такие вызовы, чтобы зритель восстанавливал, реконструировал у себя в голове и думал: "Вот здесь я сделал бы иначе." Это совершенно нормально.
- Будете ли Вы использовать элемент недосказанности в своих дальнейших фильмах?
- Повторюсь, недосказанность всегда должна быть в киноискусстве. У Тютчева есть чудесные слова: "Мысль изреченная есть ложь", то есть когда ты говоришь, ты отсекаешь все прочие нюансы и полутона. Поэтому недосказанность - это не неспособность художника сказать "а", "б" и так до конца, а его понимание того, что истина гораздо сложнее. Мы можем только намекнуть на нее.