Натиг Расулзаде: Перо надо макать в сердце, и писать кровью

Народный писатель Азербайджана, заслуженный деятель искусств Натиг Расулзаде ответил на вопросы студентов медиа-школы Report.

Гюльнара Низами

- Есть ли определенный рецепт как стать писателем? Что заставляет вас писать?

- Рецепта у меня нет. Когда я поступал в литературный институт, на собеседовании ректор сказал такую фразу: «Не думайте, что литературный институт сделает из вас писателя. Писателями вы должны быть. А мы - просто маленькая лаборатория, показываем путь, направляем". Из человека нельзя сделать писателя, если у него внутри нет искры.

Это очень индивидуально. За весь период своей деятельности я пришел к такому выводу, что если ты заставляешь себя писать всю неделю, и в один из этих дней напишешь что-либо по вдохновению, то написанное в этот день перевесит все, что ты написал за неделю. На рояле надо играть каждый день, по несколько часов. А писать надо по вдохновению. Но когда не пишешь долгое время – это тоже плохо. Возникает депрессия.

- В ваших произведениях ощущается разный слог письма. Зависит ли это от того, что некоторые произведения были написаны под вдохновением или нет, или от того, кто их писал - Натиг Расулзаде или народный писатель Натиг Расулзаде?

- Я не замечал, что слог разный. Но материал сам диктует слог, сам выбирает своего читателя. Допустим, пришла какая-то идея, хочешь написать сценарий, а материал говорит нет, ты должен написать меня как повесть, как роман, как рассказ, или наоборот, как сценарий. То есть материал сам решает, что из него получится.

Натаван Рзаева

- Как к вам пришла идея для написания произведения «Таможенник»?

- Эту книгу я старался писать от души. В обществе есть некое негативное мнение по отношению к таможенникам, многие не верят в добропорядочность работников таможни. Я же старался быть объективным. Считаю, что перо надо макать в сердце, и писать кровью сердца.

- Почему вы так часто затрагиваете проблему наркомании в своих произведениях?

- Я вырос среди наркоманов. И когда я стал писателем, мои детские и подростковые воспоминания отобразились в моих произведениях. Я один из немногих писателей, которые писали про тему наркотиков в советское время.

- Вы являетесь народным писателем Азербайджана. Какую ответственность возлагает на вас это звание?

- Непременно это накладывает большую ответственность. Сейчас уже есть темы, на которые я не могу писать. Например, раньше мне нравилось писать об эротике, но сейчас мое звание мне этого не позволяет.

Жаля Гурбанова

- Я прочитала вашу книгу «Среди призраков» («Among the ghosts») на английском языке. В этой книге, пожалуй, много мистики, снов, даже можно сказать потока сознания. Также описан Баку 80-х годов. Я так и не осознала до конца сюжетную линию. Вы можете сказать, о чем книга?

- Да, там есть мистики. Но думаете, что я помню конец всех своих книг? (Улыбается). Начало книги очень важная часть. Чтобы заинтересовать читателя надо начать своеобразно, особенно.

- В книге есть любовная история между Закиром и Наргиз. И, мне кажется, что Наргиз чем-то похожа на героиню книги «Али и Нино» - Нино с точки зрения характера. Было ли влияние «Али и Нино» на вас во время написания книги «Среди призраков»?

- Нет не было. Потому, что книга «Али и Нино» стала популярной примерно 10 лет назад. А я написал свою книгу очень давно. Поэтому такого влияния не могло и быть.

Джалил Рза

- В одном из интервью вы сказали, что каждая страна должна пройти период невежества. Мы прошли его или еще находимся в пути?

- Наверное, этот период продолжается до сих пор. Ведь книги не читаются. Я говорил раньше, и Чингиз Абдуллаев говорил, что нация, которая не читает книг, обречена на бескультурье, у нее нет будущего. Мы стараемся встречаться с молодежью, подростками, собирая аудиторию в 150-200 человек, беседуем с ними. И если после таких встреч из 150 человек хотя бы 5 человек вернувшись домой зададут вопрос родителям: "почему у нас нет книг дома, нет ни одной полки с книгами?" - то это будет маленький шажок вперед. Надо все время стремиться к тому, чтобы этот период невежества, а в данном случае период пренебрежения к книгам, прошел как можно раньше.

- В ваших книгах есть наивные, честные герои, и богатые, преуспевающие антигерои. Есть ли прототипы этих героев?

- По-разному. Бывает так, что вымысел сливается с конкретным человеком, который есть в жизни. После выхода книги «Всадник в ночи», которая была очень популярна в те годы, люди часто мне говорили, что я изобразил знаменитого фарцовщика. А я ведь даже не знал о его существовании. Любое произведение всегда состоит из каких-то лоскутков воспоминаний, впечатлений, из которых в последствии собираются цельные образы.

- Вы как-то сказали, что творческий человек живет в своем мире. Интересно было бы узнать, в каком мире живет Натиг Расул-заде?

- Я живу в двух мирах. Творческий человек не может жить только в одном, очевидном нам мире. Ему нельзя терять связь с реальностью, потому что если уйти вглубь себя, сказав: «вот это мой мир, и я не встану из-за компьютера», то возвращение в реальность будет достаточно болезненным процессом. Я вспоминаю, как после активной работы я становился как больной, не замечал, кто со мной здоровается, на меня даже обижались люди. Шел по улице и ничего не видел. Я полностью уходил в свое произведение, в своего героя. Не выходить из дома можно один-два- три дня, но когда пишешь большое произведение месяцами, то возвращение в реальный мир бывает достаточно трудным. Работа заканчивается и надо делать какие-то дела, и, постепенно выздоравливая, возвращаться. В своем мире надо жить, пока работаешь, но не забывать о реальности.

Халид Алекперов

- В советское время, общество уважительно относилось к техническим профессиям. Люди свысока смотрели на гуманитарное образование. Вы учились в политехе, а затем перевелись на литературный институт. Как на это отреагировали ваши близкие?

- Плохо. Это была целая трагедия. Когда поступал на политех, мне обещали престижную и востребованную работу инженера. С другой стороны, отучившись три года на политехе, понял, что это не мое. А тут, как гласит азербайджанская пословица, лучше вернуться с полпути. Конкурс в литературном институте был нереальным. 3000 человек на одно место. Когда меня позвали на собеседование я чуть в обморок не упал: из 3000 человек я оказался самым умным.

- В современном обществе человеческая жизнь зависит от денег. Я считаю, что это хорошо. Но были такие моменты в вашей карьере, когда вы хотели бы бросить свое дело, потому что это превратилось в рутину или стало невыгодно с точки зрения финансов. Хотелось ли вам заняться другим, не очень интересным, но выгодным с финансовой точки зрения делом?

- Нет, не хотелось. Кроме писательства я ничего больше не умею. Куда бы я ни пошел, везде был бы банкротом. Я занимаюсь этой профессией более 50 лет, и, кроме нее я больше ничего не умею.

- В книге «Таможенник» вы описывали любовные отношения двух молодых, но неокрепших в жизни людей. По вашему мнению, может ли быть между молодыми людьми истинная любовь?

- Люди ищут ответ на этот вопрос 2000 лет, но он до сих пор не найден.

Солмаз Ибрагимова

- По вашему сценарию снят короткометражный фильм «Кидающий камни». Вам в жизни приходилось встречаться с таким бескорыстным, не от мира сего человеком?

- Я сам такой, не от мира сего, но могу меняться в течение дня, а тем более многих лет.

- В повести «Дом» вы описываете крайнюю отчаянность, безысходность героя. Не было ли у вас желания экранизировать этот материал?

- Экранизировать можно, и сценарий по мотивам повести написан. Но это очень сложный материал, и в Азербайджане не нашлось режиссера, который взялся бы поставить фильм по этой повести. Работа драматурга сложна, и не каждый режиссер может быть драматургом. Однако я договорился о встрече с азербайджанским кинорежиссером Камраном Шахмарданом, живущим в Финляндии. Мы планируем пробить съемку через Министерство Культуры.

Чингиз Алекберзаде

– Французский политик и журналист XIX века Луи Блан как-то сказал: «Скажи мне, что ты читаешь, и я скажу кто ты». Какие писатели произвели на вас наибольшее впечатление? То есть кто стал вашим, скажем так, литературным наставником? Ведь есть такие?

- Ну есть, конечно, есть. Сейчас я названия книг не помню, но в юности, когда ты начинаешь писательскую деятельность, многие оставляют неизгладимый след. Даже хочется подрожать. Вот Хемингуэя любил читать, Сэлинджера прочитал в 16-17 лет. Много, кто был. Так что, конечно, были такие писатели. И это естественно для молодых — они всегда идут на поводу уже известных писателей, но позже, с годами, приходит самобытность.

– Скажите, есть ли у вас произведения, которые вы считаете недооцененными? И есть ли произведения, которые, наоборот, по вашему мнению – переоценены?

- Наверное, да. То есть обратили не такое внимание, как на другие произведения?

– Именно.

- Бывает, но все же они равноценны. Вот возьмем корифеев — Толстого, например. Поздние произведения более зрелые, более мудрые, но ранние более импульсивные, с большей энергией написаны. Это равноценно, потому что это было написано одной и той же рукой. Но в тоже время, кто хочет мудрости поучится, то он должен читать позднего Толстого, кто хочет узнать, как это всё выглядит у молодого, тогда ранние. Так же и у Достоевского. Вот у него есть такие произведения, которые сейчас мне, например, неинтересны. Но его большие труды, такие как «Братья Карамазовы», «Идиот» и так далее это, конечно, можно читать и перечитывать.